Неточные совпадения
Черные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде в пору жаркого июльского лета, когда старая ключница рубит и делит его на сверкающие обломки перед открытым окном; дети все глядят, собравшись вокруг, следя любопытно за движениями жестких рук ее, подымающих молот, а воздушные эскадроны мух, поднятые легким воздухом, влетают
смело, как полные хозяева, и, пользуясь подслеповатостию
старухи и солнцем, беспокоящим глаза ее, обсыпают лакомые куски где вразбитную, где густыми кучами.
Никакого заказу и никакой работы не
смела взять на себя без позволения
старухи.
— Фу, какие вы страшные вещи говорите! — сказал, смеясь,
Заметов. — Только все это один разговор, а на деле, наверно, споткнулись бы. Тут, я вам скажу, по-моему, не только нам с вами, даже натертому, отчаянному человеку за себя поручиться нельзя. Да чего ходить — вот пример: в нашей-то части старуху-то убили. Ведь уж, кажется, отчаянная башка, среди бела дня на все риски рискнул, одним чудом спасся, — а руки-то все-таки дрогнули: обокрасть не сумел, не выдержал; по делу видно…
— Нет, Василиса Егоровна, — продолжал комендант,
замечая, что слова его подействовали, может быть, в первый раз в его жизни. — Маше здесь оставаться не гоже. Отправим ее в Оренбург к ее крестной матери: там и войска и пушек довольно, и стена каменная. Да и тебе советовал бы с нею туда же отправиться; даром что ты
старуха, а посмотри, что с тобою будет, коли возьмут фортецию приступом.
— Опять эта собака здесь, — проворчала в ответ
старуха и,
заметив, что Фифи сделала два нерешительные шага в ее направлении, воскликнула: — Брысь, брысь!
Потом он должен был стоять более часа на кладбище, у могилы, вырытой в рыжей земле; один бок могилы узорно осыпался и напоминал беззубую челюсть нищей
старухи. Адвокат Правдин сказал речь,
смело доказывая закономерность явлений природы; поп говорил о царе Давиде, гуслях его и о кроткой мудрости бога. Ветер неутомимо летал, посвистывая среди крестов и деревьев; над головами людей бесстрашно и молниеносно мелькали стрижи; за церковью, под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
Раиса. За Химкой-то уж подсматривать стали. Бабушка все ворчит на нее, должно быть, что-нибудь
заметила; да
старуха нянька все братцам пересказывает. Выходи, Анфиса, поскорей замуж, и я бы к тебе переехала жить: тогда своя воля; а то ведь это тоска.
Обломов не помнил, где он сидит, даже сидел ли он: машинально смотрел и не
замечал, как забрезжилось утро; слышал и не слыхал, как раздался сухой кашель
старухи, как стал дворник колоть дрова на дворе, как застучали и загремели в доме, видел и не видал, как хозяйка и Акулина пошли на рынок, как мелькнул пакет мимо забора.
— Экая здоровая
старуха, эта ваша бабушка! —
заметил Марк, — я когда-нибудь к ней на пирог приду! Жаль, что старой дури набито в ней много!.. Ну я пойду, а вы присматривайте за Козловым, — если не сами, так посадите кого-нибудь. Вон третьего дня ему мочили голову и велели на ночь сырой капустой обложить. Я заснул нечаянно, а он, в забытьи, всю капусту с головы потаскал да съел… Прощайте! я не спал и не ел сам. Авдотья меня тут какой-то бурдой из кофе потчевала…
— Да кто у нас знакомые: у папы бывают золотопромышленники только по делам, а мама знается только со
старухами да старцами. Два-три дома есть, куда мы ездим с мамой иногда; но там еще скучнее, чем у нас. Я
замечала, что вообще богатые люди живут скучнее бедных. Право, скучнее…
Голос Марьи Степановны раздавался в моленной с теми особенными интонациями, как читают только раскольники: она читала немного в нос, растягивая слова и произносила «й» как «и». Оглянувшись назад, Привалов
заметил в левом углу, сейчас за
старухами, знакомую высокую женскую фигуру в большом платке, с сложенными по-раскольничьи на груди руками. Это была Надежда Васильевна.
Потрясенная
старуха Кате обрадовалась, как родной дочери, как звезде спасения, накинулась на нее, переделала тотчас завещание в ее пользу, но это в будущем, а пока теперь, прямо в руки, — восемьдесят тысяч, вот тебе,
мол, приданое, делай с ним что хочешь.
Бывают же странности: никто-то не
заметил тогда на улице, как она ко мне прошла, так что в городе так это и кануло. Я же нанимал квартиру у двух чиновниц, древнейших
старух, они мне и прислуживали, бабы почтительные, слушались меня во всем и по моему приказу замолчали потом обе, как чугунные тумбы. Конечно, я все тотчас понял. Она вошла и прямо глядит на меня, темные глаза смотрят решительно, дерзко даже, но в губах и около губ, вижу, есть нерешительность.
Говорили, что ревнивый старик,
помещая к Морозовой свою «фаворитку», имел первоначально в виду зоркий глаз
старухи, чтобы наблюдать за поведением новой жилицы.
Я, знаете, гляжу на
старуху и ничего не понимаю, что она там такое
мелет; слышу, что толкует о женитьбе, а у меня степная деревня все в ушах звенит.
Маленьких детей
поместить с умирающими стариками и
старухами, и заставить их дышать воздухом смерти, и поручить ищущим покоя старикам — уход за детьми даром…
— До сих пор одна из них, — рассказывал мне автор дневника и очевидец, — она уж и тогда-то не молода была, теперь совсем
старуха, я ей накладку каждое воскресенье делаю, — каждый раз в своем блудуаре со смехом про этот вечер говорит… «Да уж забыть пора», — как-то
заметил я ей. «И што ты… Про хорошее лишний раз вспомнить приятно!»
А баушка Лукерья все откладывала серебро и бумажки и смотрела на господ такими жадными глазами, точно хотела их съесть. Раз, когда к избе подкатил дорожный экипаж главного управляющего и из него вышел сам Карачунский,
старуха ужасно переполошилась, куда ей
поместить этого самого главного барина. Карачунский был вызван свидетелем в качестве эксперта по делу Кишкина. Обе комнаты передней избы были набиты народом, и Карачунский не знал, где ему сесть.
Яша моргал глазами, гладил свою лысину и не
смел взглянуть на стоявшую посреди избы
старуху.
Бойкая Рачителиха купила за двадцать рублей две избы, — а одну
поместила свою мать,
старуху Акулину, а в другую пустила жить мать Окулка с Наташкой.
— Не велики господа, и постоят, —
заметила старуха, когда Мухин пригласил всех садиться. — Поешь-ка, Петр Елисеич, нашей каменской рыбки: для тебя и пирог стряпала своими руками.
— Ну, это еще
старуха надвое гадала, —
заметил сквозь зубы доктор.
— Остановите его, робя, а то он прямо на землю бухнет! — воскликнул голова,
заметив, что плотники, под влиянием впечатления, стояли с растерянными и ротозеющими лицами. Те едва остановили колокол и потом, привязав к нему длинную веревку, стали его осторожно спускать на землю. Колокол еще несколько раз прозвенел и наконец, издавши какой-то глухой удар, коснулся земли. Многие
старухи, старики и даже молодые бросились к нему и стали прикладываться к нему.
«Но для чего ж она как раз очутилась у дверей?» — подумал я и вдруг с удивлением
заметил, что она была в шубейке (я только что купил ей у знакомой
старухи торговки, зашедшей ко мне на квартиру и уступавшей мне иногда свой товар в долг); следовательно, она собиралась куда-то идти со двора и, вероятно, уже отпирала дверь, как вдруг эпилепсия поразила ее. Куда ж она хотела идти? Уж не была ли она и тогда в бреду?
— Да,
мол, семья есть; жена-старуха, две дочки-девки да трое сынов.
Настенька краснела, но не теряла присутствия духа и
смело глядела в лицо
старухе. Палагеи Евграфовны она, конечно, нисколько не слушалась и не боялась.
Калинович отвечал тоже по-французски, что он слышал о болезни генеральши и потому не
смел беспокоить. Князь и Полина переглянулись: им обоим понравилась ловко составленная молодым смотрителем французская фраза.
Старуха продолжала хлопать глазами, переводя их без всякого выражения с дочери на князя, с князя на Калиновича.
— Сейчас, хозяин, сейчас! Не торопись больно:
смелешь, так опять приедешь, — успокаивал его староста, и сейчас это началось с того, что старуха-баба притащила в охапке хомут и узду, потом мальчишка лет пятнадцати привел за челку мышиного цвета лошаденку: оказалось, что она должна была быть коренная. Надев на нее узду и хомут, он начал, упершись коленками в клещи и побагровев до ушей, натягивать супонь, но оборвался и полетел навзничь.
Всенощная кончилась. Александр приехал домой еще скучнее, нежели поехал. Анна Павловна не знала, что и делать. Однажды он проснулся ранее обыкновенного и услыхал шорох за своим изголовьем. Он оглянулся: какая-то
старуха стоит над ним и шепчет. Она тотчас исчезла, как скоро увидела, что ее
заметили. Под подушкой у себя Александр нашел какую-то траву; на шее у него висела ладанка.
— Не
смейте ничего, не
смейте повивальную бабку, просто бабу,
старуху, у меня в портмоне восемь гривен… Родят же деревенские бабы без бабок… А околею, так тем лучше…
— Но роман у дочери, я полагаю, а не у
старухи, —
заметила Миропа Дмитриевна.
Чту она и исполнила,
поместив малюток во флигеле и приставив к ним кривую
старуху Палашку.
— Пришел, словно и дело сделал, словно так и следовало: сколько бы,
мол, я ни кутил, ни мутил, у
старухи матери всегда про меня кусок хлеба найдется!
А наш Фарлаф? Во рву остался,
Дохнуть не
смея; про себя
Он, лежа, думал: жив ли я?
Куда соперник злой девался?
Вдруг слышит прямо над собой
Старухи голос гробовой:
«Встань, молодец: все тихо в поле;
Ты никого не встретишь боле;
Я привела тебе коня;
Вставай, послушайся меня».
— Дворянин! Крошки, говорит, надобно чаще
сметать со столов, мухи, дескать, разводятся от крошек, — рассказывала молодая хозяйка, а
старуха ей вторила...
На другой день за вечерним чаем он особенно тщательно
сметал со стола и с колен крошки хлеба, отстранял от себя что-то невидимое, а
старуха хозяйка, глядя на него исподлобья, говорила снохе шепотом...
— Да; вот
заметьте себе, много, много в этом скудости, а мне от этого пахнэло русским духом. Я вспомнил эту
старуху, и стало таково и бодро и приятно, и это бережи моей отрадная награда. Живите, государи мои, люди русские в ладу со своею старою сказкой. Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость! Для вас вот эти прутики старушек ударяют монотонно; но для меня с них каплет сладких сказаний источник!.. О, как бы я желал умереть в мире с моею старою сказкой.
По протоптанной из двора тропинке, скрипя по снегу новыми лаптями на туго обвязанных шерстяных онучах, подошла
старуха. Мужики сгребали невеяное зерно в ворох, бабы и девка
заметали.
И вот этот человек, нисколько не смущаясь и не сомневаясь в том, что ему поверят, устроив земледельческую выставку, общество трезвости или разослав через жену и детей фуфайки и бульон трем
старухам,
смело в семье, в гостиных, в комитетах, печати проповедует евангельскую или гуманную любовь к ближнему вообще и в особенности к тому рабочему земледельческому народу, который он, не переставая, мучит и угнетает.
Ему казалось, что все окна домов смотрят на него насмешливо, все человечьи глаза подозрительно и хмуро. Иногда короткою искрою мелькал более мягкий взгляд, это бывало редко, и он
заметил, что дружелюбно смотрят только глаза
старух.
Он все утро не пускал к себе никого, хотя
старуха давеча без нас всеми святыми
молила, чтоб он к ней пришел для совещаний, да и сама ломилась к нему в дверь; но он заперся и отвечал, что молится за род человеческий или что-то в этом роде.
Напрасны были запретительные знаки Елизаветы Степановны:
старуха не успела
заметить их, за что ей потом крепко досталось от дочек.
Татьяна Власьевна
заметила, что в последнее время между Гордеем Евстратычем и Аленой Евстратьевной завелись какие-то особенные дела. Они часто о чем-то разговаривали между собой потихоньку и сейчас умолкали, когда в комнату входила Татьяна Власьевна. Это задело
старуху, потому что чего им было скрываться от родной матери. Не чужая ведь, не мачеха какая-нибудь. Несколько раз Татьяна Власьевна пробовала было попытать модницу, но та была догадлива и все увертывалась.
— Мамынька, уж ты тово… —
замечал иногда Гордей Евстратыч, когда ему надоедало ворчанье
старухи. — Прежде смерти не умрем.
Домой вернулся Косяков точно в тумане: теперь
старуха у него была в руках, и он ее проберет… Да, отличная штука будет. По своему обыкновению, Павел Митрич ничем не выдал себя, и даже Нюша не
заметила в нем никакой перемены. Он что-то долго обдумывал, а потом разоделся в свои суперики и отправился знакомиться с Пазухиными, которые были удивлены таким визитом любезного соседа.
Вернувшись домой, Гордей Евстратыч, после обычного в таких случаях чаепития, позвал Татьяну Власьевну за собой в горницу.
Старуха по лицу сына
заметила, что случилось что-то важное, но что именно — она никак не могла разгадать.
Это в диалектическом отношении был очень ловкий приступ, и Татьяне Власьевне стоило только сказать, что,
мол, «Пелагея Миневна, вашему горю и помочь можно: сын на возрасте, жените — и заменушку в дом приведете…». Но важеватая
старуха, конечно, ничего подобного не высказала, потому что это было неприлично, — с какой стати она сама стала бы навязываться Пазухиным?..
Головинский зорко присматривался к брагинской семье, особенно к Татьяне Власьевне, и, конечно, не мог не
заметить того двоившегося впечатления, которое он производил на
старуху: она хотела верить в него и не могла, а между тем она была необходима для выполнения великих планов Владимира Петровича.
На ту пору нянюшка Федора стояла также на крыльце,
заметила старуху и доложила о ней боярыне; нищую подозвали, и когда боярыня, вынув из кармана целый алтын, подала ей и сказала: «Молись за здравие именинника!» — то старушка, взглянув пристально на боярыню и помолчав несколько времени, промолвила: «Ох ты, моя родимая! здоров-то он будет, да уцелеет ли его головушка?..» — «Как так?» — спросила боярыня, побледнев как смерть.
Кирша вошел и расположился преспокойно в переднем углу. Когда же приказчик, а за ним молодые и вся свадебная компания перебрались понемногу в избу, то взоры обратились на уродливую
старуху, которая, сидя на полатях, покачивалась из стороны в сторону и шептала какие-то варварские слова. Кирша
заметил на полу, под самыми полатями, несколько снопов соломы, как будто без намерения брошенных, которые тотчас напомнили ему, чем должна кончиться вся комедия.